Джеро́м Дэ́вид Сэ́линджер (1919-2010) — американский писатель, автор романа «Над пропастью во ржи».
Вовсе и не нужно быть особенно противным, чтоб нагнать на человека тоску, — хороший человек тоже может вконец испортить настроение.
В том-то и беда: когда тебе скверно, ты даже думать не можешь.
Если человек умер, его нельзя перестать любить, черт возьми. Особенно если он был лучше всех живых, понимаешь?
Лучше бы некоторые вещи не менялись. Хорошо, если б их можно было поставить в застеклённую витрину и не трогать.
Людей всегда разбирает желание спорить, когда у тебя нет никакого настроения.
Глупо внушать новые мысли человеку, когда ему скоро стукнет сто лет.
Лет им было под семьдесят, а то и больше. И все-таки они получали удовольствие тот жизни, хоть одной ногой и стояли в могиле.
Никаких существенных перемен в возрасте от десяти до двадцати лет не происходит — и от десяти до восьмидесяти, кстати, тоже.
Настанет день, и тебе придется решать, куда идти. И сразу надо идти туда, куда ты решил. Немедленно. Ты не имеешь права терять ни минуты. Тебе этого нельзя.
Единственная забота творческого человека — это стремление к совершенству, причем на его собственных условиях, а не на чьих-либо еще.
Когда солнце светит, еще не так плохо, но солнце-то светит, только когда ему вздумается.
Наверно, я бы раньше сообразил, что она дура, если бы мы столько не целовались.
Понимаете, девчонки такие дуры, просто беда. Их как начнёшь целовать и всё такое, они сразу теряют голову.
По-моему, если тебе не нравится девушка, так нечего с ней валять дурака, а если она тебе нравится, так нравится и ее лицо, а тогда не станешь безобразничать и плевать в нее чем попало.
Некрасивым девушкам туго приходится. Мне их иногда до того жалко, что я даже смотреть на них не могу. Особенно когда они сидят с каким-нибудь шизиком, который рассказывает им про свой идиотский футбол.
Я по глупости думал, что она довольно умная. Она ужасно много знала про театры, про пьесы, вообще про всякую литературу. Когда человек начинен такими знаниями, так не скоро сообразишь, глуп он или нет.
Нас не могут любить такими, какие мы есть. Им нравятся причины, по которым они нас любят.
Ни за что на свете не надо жениться на таких, которые как все.
Тело женщины — скрипка… надо быть прекрасным музыкантом, чтобы заставить его звучать.
У нее была удивительно милая улыбка. Очень милая. Люди ведь вообще не улыбаются или улыбаются как-то противно.
Разница между счастьем и радостью заключается в том, что счастье твердое, а радость — жидкое.
Ты уже достаточно взрослый, чтобы попытаться найти в себе хоть капельку доброты, когда тебе хочется кого-то уколоть.
Хорошие люди подчас не прилагают особых стараний, чтобы осуществить своё предназначение и понять, за что они несут в жизни ответственность, а довольствуются тем, что паразитируют на других и высасывают из них соки.
Не знаю, бывало с вами или нет, но ужасно трудно сидеть и ждать, пока человек, который о чем-то задумался, снова заговорит.
Он ненавидел, когда его обзывали кретином. Все кретины ненавидят, когда их называют кретинами.
От прикосновения к определенным людям, у нас всегда остаются шрамы.
Вечно я говорю «очень приятно с вами познакомиться», когда мне ничуть не приятно. Но если хочешь жить с людьми, приходится говорить всякое.
Будь я Богом, ни за что бы не хотел, чтобы меня любили сентиментальной любовью. Очень уж это ненадежно.
Но жизнь действительно игра, мой мальчик, и играть надо по правилам. Тоже сравнили! Хороша игра! Попадешь в ту партию, где классные игроки, — тогда ладно, куда ни шло, тут действительно игра. А если попасть на другую сторону, где одни мазилы, — какая уж тут игра? Ни черта похожего. Никакой игры не выйдет.
Признак незрелости человека — то, что он хочет благородно умереть за правое дело, а признак зрелости — то, что он хочет смиренно жить ради правого дела.
Я никогда не докучаю людям — разве только тем, кого знаю по меньшей мере тысячу лет.
Вы лучше тоже никому ничего не рассказывайте. А то расскажете про всех — и вам без них станет скучно.
Будь у человека хоть миллион лет в распоряжении, все равно ему не стереть всю похабщину со всех стен на свете.
Так пахло, как будто на улице дождь, а ты сидишь тут, и это единственное сухое и уютное место на свете.
Плохо то, что иногда всякие глупости доставляют удовольствие.
Пропасть, в которую ты летишь, — ужасная пропасть, опасная. Тот, кто в нее падает, никогда не почувствует дна. Он падает, падает без конца. Это бывает с людьми, которые в какой-то момент своей жизни стали искать то, чего им не может дать их привычное окружение. Вернее, они думали, что в привычном окружении они ничего для себя найти не могут. И они перестали искать. Перестали искать, даже не делая попытки что-нибудь найти.
Есть люди, которых нельзя обманывать, хоть они того и стоят.
Того, кто родился для познания, не оставишь невеждой.
А увлекают меня такие книжки, что как их дочитаешь до конца — так сразу подумаешь: хорошо бы, если бы этот писатель стал твоим лучшим другом и чтоб с ним можно было поговорить по телефону, когда захочется.
Беда с этими умниками. Никогда не могут серьезно поговорить с человеком, если у них нет настроения.
Самое лучшее в музее было то, что там всё оставалось на местах… Ничто не менялось. Менялся только ты сам. И не то чтобы ты сразу становился много старше. Дело не в этом. Но ты менялся, и всё.
А люди всегда думают, что они видят тебя насквозь. Мне-то наплевать, хотя тоска берет, когда тебя поучают — веди себя как взрослый. Иногда я веду себя так, будто я куда старше своих лет, но этого-то люди не замечают. Вообще ни черта они не замечают.
Забавная штука: достаточно наплести человеку что-нибудь непонятное, и он сделает так, как ты хочешь.
Я сам себе придумываю правила поведения и тут же их нарушаю.
Когда настроение скверное, не все ли равно, что там за окошком.
Что говорит одна стена другой? Встретимся на углу!
Ты бьёшь мимо цели — начинаешь ругать разные вещи и людей, а надо бы начать с самой себя. Всё дело в нас самих.
Человек не должен брать на себя то, что полагается Богу.
Сентиментальность — это когда живому существу начинают уделять больше внимания, чем ему уделяет господь бог.
Все время чего-то добиваешься в себе, а потом начинаешь поглядывать, как на это реагируют другие.
Когда что-нибудь делаешь слишком хорошо, то, если не следить за собой, начинаешь выставляться напоказ. А тогда уже не может быть хорошо.
Бывают такие запрещенные удары, особенно в любви и боксе, — не то что вскрикнуть, вздохнуть потом не можешь.
Как человек словами ухитряется обесценить все на свете.
