Артур Шопенгауэр (1788-1860) — немецкий философ.
Богатство подобно соленой воде, чем больше ее пьешь, тем сильнее жажда. Это относится и к славе.
Большинство людей вместо того, чтобы стремиться к добру — жаждет счастья, блеска и долговечности. Они подобны тем глупым актерам, которые желают всегда играть большие, блестящие и благородные роли, не понимая, что важно не то, что и сколько играть, а как играть.
Каждый имеет для другого лишь то значение, какое тот имеет для него.
Живя только для себя, человек чувствует себя среди чужих и врагов, и благо каждого мешает его благу. Живя для других, человек чувствует себя среди друзей, и благо каждого есть его собственное благо.
Ежели не желаете нажить себе врагов, то старайтесь не выказывать над людьми своего превосходства.
Есть только одна врожденная ошибка — это убеждение, будто мы рождены для счастья.
Кому предназначено наложить отпечаток своего ума на все человечество, для того существует лишь одно счастье: иметь возможность развить свои способности и закончить свои труды, — и одно несчастье: не иметь этой возможности.
Любовь к одиночеству не есть непосредственное, врожденное влечение, а развивается косвенным путем, постепенно, по преимуществу в благородных людях… Одиночество – удел всех выдающихся умов: иногда оно тяготит их, но все же они всегда избирают его, как наименьшее из двух зол.
Никто не может долго притворяться; всякий притворяющийся скоро выкажет свою истинную натуру.
Между страданиями и скукой мечется каждая человеческая жизнь.
Наше существование счастливее всего тогда, когда мы его меньше всего замечаем: отсюда следует, что лучше было бы совсем не существовать.
«Нормальный», средний человек вынужден искать жизненных наслаждений вне себя: — в имуществе, чине, жене и детях, друзьях, в обществе и т. п., и на них воздвигать свое счастье, поэтому счастье рушится, если он их теряет или в них обманывается. Его положение можно выразить формулой: центр его тяжести — вне его. Поэтому его желания и капризы постоянно меняются, если позволяют средства — он то покупает дачу, лошадей, то устраивает празднества и поездки, вообще ведет широкую жизнь. Удовольствия он ищет во всем окружающем, вовне, подобно больному, надеющемуся в бульоне и лекарствах найти здоровье, истинный источник которого — его жизненная сила.
Никто не может видеть выше себя. Человек может видеть в другом лишь столько, скольким он сам обладает, и понять другого он может лишь соразмерно с собственным умом.
Никто не хочет думать, но каждый хочет иметь свое мнение!
Лучше обнаруживать свой ум в молчании, нежели в разговорах.
Мир, взятый в общем, крайне плох: дикари друг друга едят, культурные люди — обманывают, — и это называется течением жизни.
Чем мы являемся на самом деле, значит для нашего счастья гораздо больше, чем то, что мы имеем.
Истинное самоуважение внушает нам отвечать на обиду полным равнодушием.
Печалиться о времени, когда нас больше не будет, так же нелепо, как если бы мы печалились о времени, когда нас еще не было.
Одержимый желаниями и стремлениями человек обречен на страдания…
Одиночество есть жребий всех выдающихся умов.
Чем дольше мы живем, тем меньше событий кажутся нам важными или достаточно значительными для того, чтобы стоило впоследствии вспоминать о них, – а только при этом условии они могут удержаться в памяти, мы о них забываем, как только они совершатся. Таким образом, время бежит, оставляя все меньше и меньше следов за собою.
Часто отмечалось, что у гениальности и безумия есть такая грань, где они соприкасаются между собою и подчас переходят друг в друга.
Очень часто и, по-видимому, справедливо утверждают, что весьма ограниченный в умственном отношении человек, в сущности — самый счастливый, хотя никто и не позавидует такому счастью.
Человек может видеть в другом лишь столько, скольким он сам обладает, и понять другого он может лишь соразмерно с собственным умом.
Что бы ни говорили, самое счастливое мгновение счастливого человека — это когда он засыпает, как самое несчастное мгновение несчастного — это когда он пробуждается.
Часто порицают, бранят гордость, но я думаю, что нападают на нее главным образом те, кто не имеет ничего, чем мог бы гордиться. При бесстыдстве и глупой наглости большинства, всякому, обладающему какими-либо внутренними достоинствами, следует открыто выказывать их, чтобы не дать о них забыть, кто в простоте душевной не сознает их и обращается с людьми, как с равными себе, того люди искренно сочтут за ровню.
Одним из существенных препятствий для развития рода человеческого следует считать то, что люди слушаются не того, кто умнее других, а того, кто громче всех говорит.
Страдание — условие деятельности гения. Вы полагаете, что Шекспир и Гете творили бы или Платон философствовал бы, а Кант критиковал бы разум, если бы они нашли удовлетворение и довольство в окружавшем их действительном мире и если бы им было в нем хорошо, и их желания исполнялись? Только после того, как у нас возникает в известной мере разлад с действительным миром и недовольство им, мы обращаемся за удовлетворением к миру мысли.
Пока мы молоды, мы воображаем, что события и лица которым предстоит сыграть важную, чреватую последствиями роль в нашей жизни, будут происходить под звуки труб и барабанов; в зрелые же годы взгляд, брошенный назад, покажет нам, что все они прокрадывались тихонечко, через задние двери и остались почти незамеченными нами.
Человек может быть всецело самим собою лишь пока он один; кто не любит одиночества — тот не любит свободы, ибо лишь в одиночестве можно быть свободным.
Человека обычно любят тем больше, чем более низкие требования он предъявляет к уму и к душе других, притом серьезно, а не из лицемерия, и не силу той снисходительности, какая вытекает из презрения.
Привыкнуть быть в обществе в известной мере одиноким, следовательно, не высказывать всего что он думает, и с другой стороны не очень доверять тому, что скажут люди; не ждать от них многого ни в моральном, ни в умственном отношении и выработать в себе то равнодушие к их мнениям, при котором только и может создаться истинная терпимость.
Природа аристократичнее человека. Различия званий и состояний в европейских обществах, а также кастовые различия в Индии ничтожны в сравнении с различиями в умственных и нравственных качествах людей, полагаемыми самой природой.
Общество можно сравнить с огнем, у которого умный греется в известном отдалении от него, а не суется в пламя, как глупец, который раз обжегся, спасается в холод одиночества, жалуясь на то, что огонь жжется.
Самое действительное утешение в каждом несчастии и во всяком страдании заключается в созерцании людей, которые ещё несчастнее, чем мы, — а это доступно всякому.
Скромность — это прекрасное подспорье для болванов; она заставляет человека говорить про себя, что и он такой же болван, как и другие; в результате выходит, что на свете существуют одни лишь болваны.
Самая дешевая гордость — это гордость национальная. Она обнаруживает в зараженном ею субъекте недостаток индивидуальных качеств, которыми он мог бы гордиться; ведь иначе он не стал бы обращаться к тому, что разделяется кроме него еще многими миллионами людей. Кто обладает крупными личными достоинствами, тот, постоянно наблюдая свою нацию, прежде всего подметит ее недостатки. Но убогий человек, не имеющий ничего, чем бы он мог гордиться, хватает за единственно возможное и гордится нацией, к которой он принадлежит; он готов с чувством умиления защищать все ее недостатки и глупости.
Мир, в котором живет человек, зависит прежде всего от того, как его данный человек понимает, а следовательно, от свойств его мозга: сообразно с последним мир оказывается то бедным, скучным и пошлым, то наоборот, богатым, полным интереса и величия.
Мир невозможен без времени, но и время невозможно без мира.
При внутреннем богатстве человек не станет многого от судьбы требовать.
Убогий человечек, не имеющий ничего, чем бы он мог гордиться, хватается за единственно возможное и гордится нацией, к которой он принадлежит.
У толпы есть глаза и уши, но крайне мало рассудка и столько же памяти.
Характерной чертой первой половины жизни является неутолимая жажда счастья; второй половины – боязнь несчастья.
Умный человек в одиночестве найдет отличное развлечение в своих мыслях и воображении, тогда как даже беспрерывная смена собеседников, спектаклей, поездок и увеселений не оградит тупицу от терзающей его скуки.
То, что есть в человеке, несомненно, важнее того, что есть у человека.
Сострадание к животным так тесно связано с добротой характера, что можно с уверенностью утверждать, что не может быть добрым тот, кто жесток с животными.
Спокойный, весёлый темперамент, являющийся следствием хорошего здоровья и сильного организма, ясный, живой, проницательный и правильно мыслящий ум, сдержанная воля и с тем вместе чистая совесть — вот блага, которых заменить не смогут никакие чины и сокровища.
С точки зрения молодости — жизнь есть бесконечное будущее, с точки зрения старости — очень короткое прошлое.
Находясь в одинаковых обстоятельствах, люди все же живут в разных мирах.
Когда люди вступают в тесное общение между собой, то их поведение напоминает дикобразов, пытающихся согреться в холодную зимнюю ночь. Им холодно, они прижимаются друг к другу, но чем сильнее они это делают, тем больнее они колют друг друга своими длинными иглами. Вынужденные из-за боли уколов разойтись, они вновь сближаются из-за холода, и так — все ночи напролет.
Если не желаете нажить себе врагов, то старайтесь не выказывать над людьми своего превосходства.
Если человек молод, красив, богат и уважаем, то, чтобы судить о его счастье, надо еще знать, весел ли он; тогда как если он весел, то безразлично, стар он или молод, прям или горбат, богат или беден – он счастлив.
Если подозреваешь кого-либо во лжи — притворись. что веришь ему. тогда он лжет грубее и попадается. Если же в его словах проскользнула истина. которую он хотел бы скрыть. — притворись не верящим. Он выскажет и остальную часть истины.
Тщеславие делает человека болтливым, а гордость — молчаливым.
Зависть людей показывает, насколько чувствуют они себя несчастными; их постоянное внимание к чужому поведению — насколько они скучают.
Самое горькое из всех страданий — недовольство самим собой.
Следует воздерживаться в беседе от всяких критических, хотя бы и доброжелательных замечаний: обидеть человека — легко, исправить это — трудно, если не невозможно.
Уединение избавляет нас от необходимости жить постоянно на глазах у других и, следовательно, считаться с их мнениями.
Кто придает большое значение мнению людей, делает им слишком много чести.
Ты не можешь ничего поделать с окружающей тебя тупостью! Но не волнуйся напрасно, ведь камень, брошенный в болото, не производит кругов.
Каждого человека можно выслушать, но не с каждым стоит разговаривать.
То, что человек значит для самого себя, что сопровождает его даже в одиночестве и что никем не может быть подарено или отнято — очевидно существеннее для него всего, чем он владеет, и чем он представляется другим людям.
Умные не столько ищут одиночества, сколько избегают создаваемой дураками суеты.
Разумно было бы почаще говорить себе: «Изменить я этого не могу, остается извлекать из этого пользу».
Посредственность думает о том, как убить время, а талант, как его использовать.
Любой ум останется незамеченным тем, кто сам его не имеет.
Иногда нам кажется, что мы тоскуем по какому-нибудь отдаленному месту, тогда как на самом деле мы тоскуем о том времени, которое мы там провели, будучи моложе и бодрее, чем теперь. Так обманывает нас время под маской пространства…
